Нью-Йорк. 15 февраля. FINMARKET.RU — Люди, выходящие на улицы развивающихся стран на разных континентах, посылают властям сигнал — люди хотят социальной справедливости и действенной борьбы с коррупцией. Но политики по-прежнему — они думают только о том, как ускорить экономический рост.
Именно это, по мнению Эшвара Прошада, профессора экономики из университета Корнелла, и есть главная помеха экономическому развитию этих стран.

ВВП в развивающихся странах в последние 10 лет рос очень быстро, а их падение во время кризиса было небольшим. Но коррупция росла опережающими темпами. Прошад сравнивает коррупцию с раковой опухолью — именно она может привести в итоге к гибели режимов.

Особенно население страдает от коррупции на мелком уровне. Для жителей развивающихся стран из-за этого ограничен доступ к социальным сервисам и различным госуслугам.

Чиновники также наживаются на крупных государственных проектах. В Индии, например, при продаже спектра частот для покрытия мобильной связи, правительство не досчиталось $30-40 млрд. Они были украдены с помощью специально подобранных условий аукциона. На население издержки от такой коррупции в «особо крупных размерах» перекладываются косвенно, поэтому часто люди их не замечают. Но экономический рост ускорил рост неравенства: кто-то стал очень богатым, а большинство остались бедными. На этом фоне подобное воровство стало особенно заметно.

Открытая коррупция и несправедливость общества подрывают поддержку реформ, необходимых, чтобы повысить благосостояние населения.

Дело здесь не только в степени открытости режима и свободы. Проблемы есть и у вполне демократической Индии. Каждый избирательный цикл какая-то часть коррупционеров отсеивается, но системной проблемы это не решает: многие остаются во власти, а на место ушедших приходят новые чиновники, которые также наживаются на быстром росте. И любое ухудшение положения в экономике — даже незначительное снижение темпов роста — в этих условиях и приводит к массовым протестам.

Прошад уверен, что из этой ситуации есть выход: политики и чиновники слишком сконцентрированы на поддержании экономического роста. Им нужно заняться борьбой с коррупцией и развитием институтов — это поможет улучшить распределение доходов в развивающихся странах.

Его позицию разделяет и Кеннет Рогофф, известный экономист и профессор Гарварда. Причем он считает, что вопрос справедливости — важнейший и для развитых стран.

С окончания Второй мировой войны экономика заметно выросла, в отличие от удовлетворенности жизнью. Экономические показатели оказывают слабое влияние на «счастье» населения: какая разница, что через 100 лет ваш доход вырастет в 8 раз, а не, скажем, в 6? Он также советует политикам и чиновникам отвлечься от темпов роста ВВП.

Выводы и Рогоффа, и Прашада подтверждает пример Китая. Группа экономистов во главе с Хильке Брокманом и Яном Дейли исследовала рост удовлетворенности жизнью с 1990-2000 годах: быстрый экономический рост в стране сопровождался расслоением общества, а уровень удовлетворенности жизнью за 10 лет даже снизился. Население Китая было, главным образом, недовольно своим финансовым состоянием.

Доходы сельского населения Китая за десять лет выросли в три раза, а городского населения — в четыре раза. В стране снизилась бедность, а также, к удивлению исследователей, субъективная оценка собственного уровня удовлетворенности жизнью: количество «очень счастливых» упало с 28% до 12%. При этом удовлетворенностью жизнью упала как у богатых, так и у бедных китайцев.

Исследователи объясняют это тем, что самих китайцев разочаровал достигнутый успех. Китайцы, уровень жизни которых заметно улучшился, быстро привыкли к этому и воспринимали новые стандарты как норму. На фоне своих соседей они выглядели достаточно успешными.

Однако доходы богатых китайцев росли еще более быстрыми темпами. Экономический рост сопровождался ростом неравенства по доходам. Разные классы населения сравнивали себя друг с другом — и оценивали свое финансовое положение все хуже.

Другие причины, например, снижение ощущения контроля над собственной жизнью, уменьшение свободного времени, а также неудовлетворенность политической системой, по мнению экспертов, также повлияли на субъективные ощущения китайцев. Но основная причина их «несчастья» — в росте неравенства.